На берегах Шантары

Бадья показалась мне очень тяжелой. Когда я поставил ее на сруб, из
воды высунулась огромная щучья голова, зеленая и вся какая-то замшелая.
Я отскочил.
-- Опять на рынок поволочешь? -- сильно окая, сказала щука. Я ошарашенно молчал. -- Дай же ты мне покоя, ненасытная! Сколько можно?.. Чуть успокоюсь, приткнусь отдохнуть да подремать -- ташшит! Я ведь не молодая уже, постарше тебя буду... Жабры тоже не в порядке...
Было очень странно смотреть, как она говорит. Совершенно как щука в кукольном театре, она вовсю открывала и закрывала зубастую пасть в неприятном несоответствии с произносимыми звуками. Последнюю фразу она произнесла, судорожно сжав челюсти.
-- И воздух мне вреден, -- продолжала она. -- Вот подохну, что будешь делать? Все скупость твоя бабья да дурья... Все копишь, а для
чего копишь -- сама не знаешь... На павловской реформе-та как погорела, а? То-то! А советскими червонцами? Сундуки оклеивала! А
керенками-та, керенками! Ведь печку топила керенками...
-- Видите ли, -- сказал я, немного оправившись.
-- Ой, кто это? -- испугалась щука.
-- Я... Я здесь случайно... Я намеревался слегка помыться.
-- Помыться! А я думала, опять старуха. Не вижу я: старая. Да и коэффициент преломления в воздухе, говорят, совсем другой. Воздушные очки было себе заказала, да потеряла, не найду... А кто ж ты будешь?
-- Президент, -- коротко сказал я.
-- Ах, президент... А я думала, опять бабка. Ведь что она со мной делает! Поймает меня, волочит на рынок и там продает, якобы на уху. Ну что мне остается? Конечно, говоришь покупателю: так и так, отпусти меня к малым детушкам -- хотя какие у меня там малые детушки -- не детушки уже, которые живы, а дедушки. Ты меня отпустишь, а я тебе послужу, скажи только "по щучьему велению, по моему, мол, хотению". Ну и отпускают. Одни со страху, другие по доброте, а которые и по жадности... Вот поплаваешь в реке, поплаваешь -- холодно, ревматизм, заберешься обратно в колодезь, а старуха с бадьей опять тут как тут... -- Щука спряталась в воду, побулькала и снова высунулась. -- Ну что просить-то будешь, служивый? Только попроще чего, а то просят айфоны какие-то, айпады... Один совсем обалдел: "Помоги, говорит, мне областной бюджет распилить и бабла нарубить...". Года мои не те -- пилить и рубить...
-- Ага, -- сказал я. -- А айфон вы, значит, все-таки можете?
-- Нет, -- честно призналась щука. -- Айфон не могу. И этот... планшет на андроиде тоже не могу. Не верю я в них. Ты чего-нибудь
попроще. Сапоги, скажем, скороходы или шапку-невидимку... А?
Возникшая было у меня надежда отвертеться сегодня от смазки "Лады Приоры" погасла.
-- Да вы не беспокойтесь, -- сказал я. -- Мне ничего, в общем, не надо. Я вас сейчас отпущу.
-- И хорошо, -- спокойно сказала щука. -- Люблю таких людей. Давеча вот тоже... Купил меня на рынке какой-то, пообещала я ему царскую дочь. Плыву по реке, стыдно, конечно, глаза девать некуда. Ну сослепу и въехала в сети. Ташшат. Опять, думаю, врать придется. А он что делает? Он меня хватает поперек зубов, так что рот не открыть. Ну, думаю, конец, сварят. Ан нет. Защемляет он мне чем-то плавник и бросает обратно в реку. Во! -- Щука высунулась из бадьи и выставила плавник, схваченный у основания металлическим зажимом. На зажиме я прочитал: "Запущен сей экземпляр в Солове-реке 1854 год. Доставить в Е. И. В. Академию наук, СПб". -- Старухе не говори, -- предупредила щука. -- С плавником оторвет. Жадная она, скупая.
"Что бы у нее спросить?" -- лихорадочно думал я.
-- Как вы делаете ваши чудеса?
-- Какие такие чудеса?
-- Ну... Исполнение желаний...
-- Ах, это? Как делаю... Обучена сызмальства, вот и делаю. Откуда я знаю, как я делаю... Золотая Рыбка вот еще лучше делала, а все одно померла. От судьбы не уйдешь.
Мне показалось, что щука вздохнула.
-- От старости? -- спросил я.
-- Какое там от старости! Молодая была, крепкая... Бросили в нее, служивый, глубинную бомбу. И ее вверх брюхом пустили, и корабль какой-то подводный рядом случился, тоже потонул. Она бы и откупилась, да ведь не спросили ее, увидели и сразу бомбой... Вот ведь как оно бывает. -- Она помолчала. -- Так отпускаешь меня или как? Душно что-то, гроза будет...
-- Конечно, конечно, -- сказал я, встрепенувшись. -- Вас как -- бросить или в бадье?..
-- Бросай, служивый, бросай.
Я осторожно запустил руки в бадью и извлек щуку -- было в ней килограммов двадцать, двадцать один. Щука бормотала: "Ну, а ежели там скатерть-самобранку или, допустим, ковер-самолет, то я здесь буду... За мной не пропадет..."
-- "До свидания", -- сказал я и разжал руки. Раздался шумный плеск.
Некоторое время я стоял, глядя на свои ладони, испачканные зеленью.

(с) А. и Б. Стругацкие при минимальной помощи доктора Пилюлькина.