В. ДЫМАРСКИЙ: Ну, в общем, да, много, это отдельно надо разбираться. Ну что, тогда я вам задам вопрос, раз у нас еще есть… все-таки такой уже более узкого характера. Как вы относитесь вот к такого рода законодательным инициативам, которые появились в последнее время, да? Ну, например, нельзя ставить под сомнение решения Нюрнбергского трибунала.
М. СОЛОНИН: О, это прекрасный вопрос, просто замечательный вопрос. Нюрнбергский трибунал последние годы стал невероятно популярен.
В. ДЫМАРСКИЙ: И это уголовно наказуемым предлагают сделать.
М. СОЛОНИН: Вы совершенно правы, он стал невероятно популярен. Я тоже сначала удивился, почему вот все вот эти товарищи, там, товарищ Яровая и другие товарищи, почему они вот именно вот Нюрнбергский трибунал так полюбили? И немножко поинтересовался. Значит, что же выясняется? На этапе подготовки Нюрнбергского трибунала был составлен четырьмя странами победительницами (то есть, мы, американцы, Англия и Франция) устав Международного военного трибунала. Это был, конечно, предмет очень ожесточенной борьбы. В конце концов, сформировали некий устав. Вот в этом уставе было записано, что документы национальных, ну, в смысле, вот этих четырех стран-победительниц, их внутренние документы, составленные национальными комиссиями при расследовании преступлений немецко-фашистских оккупантов, должны приниматься как доказательства без какой-либо проверки. За этой замечательной фразой стоит что? Все, что сказало Совинформбюро, если это прозвучало на Нюрнбергском трибунале, я должен встать и по стойке смирно это признать. То есть, если Совинформбюро, сейчас не скажу точно дату, но где-то в августе 41-го года сообщило о том, что немцы потеряли 4 миллиона человек, то надо это признать.
В. ДЫМАРСКИЙ: Было такое сообщение?
М. СОЛОНИН: Ей-богу. Подписанное самим товарищем Щербаковым. Там были феерические цифры, там были по танкам, по самолетам. Сейчас просто боюсь ошибиться по памяти. Вот теперь это надо признать. Если ты не признал, то ты уже уголовник, и не просто уголовник, ты адвокат Гитлера, ты вообще… хуже тебя человека на свете нет.
Было заявление Совинформбюро, потом включенное в акт о Чрезвычайной государственной комиссии по расследованию преступлений, по поводу львовской тюрьмы. Во львовских тюрьмах расстреляли перед отходом НКВДэшники 2,5 тысячи человек. По этому поводу было заявление Совинформбюро, что это сделали немецко-фашистские оккупанты. Винницкая тюрьма, конечно же, Катынь, конечно же, Катынь. То есть, появляется возможность использовать Нюрнбергский трибунал в качестве банка-прачечной, который производит отмывку черного криминального нала и превращает его в беленький чистенький безнал. То есть, все вранье, пропущенное через решения Нюрнбергского трибунала, превращается в чистую правду, а кто в этом сомневается, тот просто защитник Гитлера, нацизма, концлагерей, вообще ужасный человек.
Однако же, однако же, я бы все-таки не советовал, я бы не советовал госпоже Яровой и прочим увлекаться Нюрнбергским трибуналом, потому что, в соответствии с уставом Нюрнбергского трибунала, даны определения, что такое военное преступление, что такое преступление против человечности и что такое развязывание агрессивной войны. Если мы аккуратненько вот это дело смотрим и начинаем сопоставлять с действиями товарища Сталина в 39-м – 41-м годах, то нам сразу становится понятно, что на Нюрнбергском трибунале скамья подсудимых наполовину пустовала, там еще не хватало второго участника. Все-таки рядом с Риббентропом должен был бы сидеть Молотов и так далее.
Ну, в частности, в частности, чтобы была некая конкретика. В уставе Нюрнбергского трибунала было признан преступлением угон населения и использование его для принудительных работ. Записано в уставе Нюрнбергского трибунала. Это было вменено немцам, то, что они с нашей территории действительно угоняли людей для принудительных работ. Советский Союз угнал 230 тысяч немцев, гражданского населения, в том числе и женщин, для принудительных работ на территории Советского Союза. Половина этих людей здесь померло, потому что их просто вот брали, как есть, грузили в скотский вагон…
В. ДЫМАРСКИЙ: Ну, Марк…
М. СОЛОНИН: … и везли в Заполярье, где эти немцы, непривычные к такому холоду, умирали.
В. ДЫМАРСКИЙ: … это право победителя. Там же речь идет о чем? О том, что четыре государства, четыре державы-победительницы делают, что хотят, фактически, да?
М. СОЛОНИН: Нет, нет. Право победителя не должно было…
В. ДЫМАРСКИЙ: Там не записаны права немцев, там записано только как бы право сильного.
М. СОЛОНИН: В уставе Нюрнбергского трибунала нигде не сказано, что это только немцам запрещено угонять людей в рабство. Там сказано, что такие действия являются… я уже не помню, как… военное преступление, вероятно, военным преступлением это было охарактеризовано. Там нигде не было сказано, что это преступление только для немцев, а все остальные это могут совершать.
Причем, должен вам сказать, вы тоже очень правильно сказали, была и по этому поводу дискуссия, и были попытки сформулировать устав именно так, с упоминанием конкретно немцев, но потом это все-таки туда не вошло. Разумеется, право… понимаете, если право избирательное, его избирательность вплоть до одной стороны, тогда это вообще уже не суд, тогда это не суд, а расправа. Ну, как это так?
Да и вообще - все эти тележурнализды, что с той, что с этой стороны - бляди законченные. Я, понимаю, что это их работа, но слушать их - увольте.
НТВ порою.
С чего бы мне печалиться о судьбах немцев, сгинувших в СССР? Они, даже те кто не воевал, вовсе не ложились под колеса эшелонов и грузовиков, на которых их родственники и друзья ехали на восточный фронт убивать моих предков. А сами они трудились в тылу, делая патроны и снаряды, чтобы тем кто ушел на фрона было сподручнее убивать.