На берегах Шантары

«Дела между Польшей и Францией обстояли не слишком хорошо, – пишет Табуи. – Полковник Бек ратовал за польско-германскую дружбу на всем протяжении времени со дня подписания 26 января германо-польского договора.
– Я боюсь, что господа в Варшаве любят немцев больше, чем русских, – сказал мне Барту почти сразу же, как только наш поезд вышел с Северного вокзала. – Я буду резок с маршалом Пилсудским по вопросу о Восточном Локарно. Все-таки я обеспокоен их отношением к нему. Что вы думаете, мадам Табуи?
– Я также обеспокоена, господин министр, – сказала я» .
Журналистка рассказала Барту о настроениях польской дипломатии, рассчитывавшей на дружбу с Германией после подписания германо-польского пакта. «Отныне Польша не нуждается во Франции, – сказал в Берлине в беседе с Табуи польский посол в Германии граф Липский. – Она также сожалеет о том, что в свое время согласилась принять французскую помощь ввиду цены, которую будет вынуждена платить за нее».
Липский заявил, что о «Восточном Локарно сейчас не может быть и речи». «Это было бы признанием слабости по отношению к Москве, – сказал он. – Германская экспансия пойдет в другом направлении, и мы в безопасности. Теперь, когда мы уверены в планах Германии, судьбы Австрии и Богемии не касаются Польши» .

28 декабря 1938 г. в беседе советника посольства Германии в Польше Рудольфа фон Шелии с только что назначенным посланником Польши в Иране Я. Каршо-Седлевским последний заявил: «Политическая перспектива для европейского востока ясна. Через несколько лет Германия будет воевать с Советским Союзом, а Польша поддержит, добровольно или вынужденно, в этой войне Германию. Для Польши лучше до конфликта совершенно определенно стать на сторону Германии, так как территориальные интересы Польши на западе и политические цели Польши на востоке, прежде всего на Украине, могут быть обеспечены лишь путем заранее достигнутого польско-германского соглашения. Он, Каршо-Седлевский, подчинит свою деятельность в качестве польского посланника в Тегеране осуществлению этой великой восточной концепции, так как необходимо в конце концов убедить и побудить также персов и афганцев играть активную роль в будущей войне против Советов».
В декабре 1938 г. был составлен доклад 2-го (разведывательного) отдела главного штаба Войска Польского, где говорилось: «Расчленение России лежит в основе польской политики на Востоке… Поэтому наша возможная позиция будет сводиться к следующей формуле: кто будет принимать участие в разделе. Польша не должна остаться пассивной в этот замечательный исторический момент. Задача состоит в том, чтобы заблаговременно хорошо подготовиться физически и духовно… Главная цель – ослабление и разгром России» .
26 января 1939 г. в состоявшейся в Варшаве беседе с министром иностранных дел Германии Риббентропом министр иностранных дел Польши Юзеф Бек заявляет: «Польша претендует на Советскую Украину и на выход к Черному морю».

15 апреля 1939 г. через своего посла в Москве Чемберлен запросил советское правительство, согласно ли оно дать односторонние гарантии Польше и Румынии?
17 апреля 1939 г. Литвинов вручил британскому послу официальное предложение советского правительства. В нем говорилось:
«Англия, Франция, СССР заключают между собой соглашение сроком на 5-10 лет о взаимном обязательстве оказывать друг другу немедленно всяческую помощь, включая военную, в случае агрессии в Европе против любого из договаривающихся государств.
Англия, Франция, СССР обязуются оказывать всяческую, в том числе и военную, помощь восточноевропейским государствам, расположенным между Балтийским и Черным морями и граничащим с СССР, в случае агрессии против этих государств…
Англия, Франция и СССР обязуются после открытия военных действий не вступать в какие бы то ни было переговоры и не заключать мира с агрессорами отдельно друг от друга и без общего всех трех держав согласия».
16 мая консерватор Адаме выступил в палате общин с запросом, «намерено ли английское правительство заключить пакт о взаимопомощи и взаимной гарантии между Англией, Францией и Россией?» Чемберлен уклонился от ответа. Не ответил он и на запрос депутата Нокса: «Обеспечивают ли Англия и Франция совместные гарантии для защиты независимости и целостности Советской России против агрессии?» Когда депутат Будби попробовал добиться разъяснения, почему столь важные переговоры с СССР ведутся дипломатическим путем, а не путем личных встреч между руководителями обеих стран, Чемберлен не промолвил ни слова.
26 мая 1939 г. Ллойд Джордж выступил во французской газете «Се Soir» с резкой статьей, обвиняя Чемберлена и Галифакса в прямом нежелании заключить соглашение с Советским Союзом. «Чемберлен ездил в Рим, – возмущался Ллойд Джордж, – чтобы посетить Муссолини и почтить его официальным признанием захвата Эфиопии, а также чтобы сказать ему, что не станет чинить препятствий итальянской интервенции в Испании. Почему же в Москву послан лишь один чиновник Форин оффис, который представляет Англию в столь могущественной стране, предложившей нам свою помощь? На это может быть дан только один ответ: Невиль Чемберлен, Галифакс и Джон Саймон не желают никакого соглашения с Россией» .

23 июля 1939 г. советское правительство предложило немедленно начать переговоры о заключении военной конвенции. Хотя Англия и Франция были вынуждены согласиться на посылку своих военных миссий, последние не торопились с приездом и прибыли в Москву только 11 августа. Английская миссия не имела полномочий от своего правительства для подписания соответствующих соглашений. Она состояла из второстепенных лиц и имела инструкции «свести военное соглашение к возможно более общим условиям».
Иную позицию занимала советская делегация, возглавляемая К.Е. Ворошиловым. Она заявила, что СССР готов выставить против агрессора 120 пехотных дивизий, 16 кавалерийских дивизий, 5000 тяжелых орудий, 9-10 тыс. танков, 5–5,5 тыс. бомбардировщиков и истребителей. В ответ английская делегация указала, что Англия сможет выставить лишь пять пехотных и одну моторизованную дивизию. Советский план предусматривал, что в случае нападения Германии на Англию и Францию Советский Союз выставит 70 % от вооруженных сил, выставленных Англией и Францией против Германии.
В случае нападения Германии на Польшу и Румынию Советский Союз обязывался послать столько же войск, сколько Англия и Франция, а Польша и Румыния – все свои силы.
В случае нападения Германии на Советский Союз через Финляндию, Латвию или Эстонию Англия и Франция должны будут послать 70 % от количества сил, выставленных СССР, и немедленно выступят против агрессора; Польша также примет участие в боевых операциях.

18 августа французский министр иностранных дел Боннэ запросил польского посла в Париже Ю. Лукасевича о причинах отказа в пропуске советских войск. Тот ответил, что «Бек никогда не позволит русским войскам занять те территории, которые мы у них забрали в 1921 г. Пустили бы вы, французы, немцев в Эльзас-Лотарингию?» На это Боннэ заметил, что угроза столкновения с Германией делает «для вас необходимой помощь Советов». В ответ Лукасевич заявил, что «не немцы, а поляки ворвутся в глубь Германии в первые же дни войны!» Тем не менее он пообещал передать запрос французского правительства в Варшаву. А на следующий день, 19 августа, Бек заявил французскому послу, что «у нас нет военного договора с СССР, мы не хотим его иметь».
18 июля немцы в очередной раз вступили в секретные переговоры с англичанами. С германской стороны переговоры вел «экономист в штатском» некий Вольтат, а с британской – сэр Горас Вильсон, сэр Джозеф Болл и другие. Процитирую служебную записку от 24 июля 1939 г. Сэр Горас представил проект Программы германо-английского сотрудничества, в которой говорилось, что к сотрудничеству можно привлечь и Россию «в том случае, если политика Сталина будет развиваться соответствующим образом».

Подписав договор с Германией, Молотов одним росчерком пера покончил с боевыми действиями на Дальнем Востоке. В секретной телеграмме временного поверенного в делах СССР в Японии Н.И. Генералова, отправленной из Токио в Москву 24 сентября 1939 г., говорилось: «Известие о заключении пакта о ненападении между СССР и Германией произвело здесь ошеломляющее впечатление, приведя в явную растерянность особенно военщину и фашистский лагерь. Вчера и сегодня происходил непрерывный обмен визитами, и этот факт оживленно обсуждался членами правительства, двора и тайного совета».

6 августа, в День легионов Пилсудского, польский маршал Рыдз-Смиглы произнес в Кракове большую праздничную речь. Он заверил, что Польша готова отвечать за все последствия в споре вокруг Данцига. Тогда толпа как по команде закричала: «Отдайте нам Данциг! Отдайте нам Данциг!» Годами ведшаяся психологическая война против Германии переживала апогей…
14 августа польские власти начали массовые аресты немцев в Верхней Силезии. Тысячи арестованных в принудительном порядке отправлялись в глубь страны. Тысячи других пытались бежать в Германию. Немецкие предприятия и благотворительные организации закрывались, немецкие общества потребкооперации и торговые объединения распускались. Панический страх охватил всех немцев, пока еще проживающих в Польше» .
Скрытое мобилизационное развертывание польских войск было начато еще 23 марта 1939 г., то есть почти за полгода до германского вторжения. В основу этих мероприятий был положен мобилизационный план «W» от апреля 1938 г., предусматривавший скрытую мобилизацию в мирное время. 13–18 августа польское командование объявило о мобилизации еще девяти соединений, а с 23 августа началась скрытая мобилизация основных сил. 26 августа начались перегруппировки войск, предусмотренные планом стратегического развертывания. В этот день был получен приказ о выдвижении отмобилизованных соединений в намеченные районы сосредоточения. 30 августа был дан приказ армиям и оперативным группам первого эшелона о занятии исходного положения.

27 сентября в Москву вновь прибыл Риббентроп, и в тот же день был подписан германо-советский договор о дружбе и границе между СССР и Германией, а также новый секретный протокол. В этих документах были учтены предложения Сталина – кусок Польши отошел к Германии, а Литва вошла в сферу интересов СССР. В секретном протоколе советское правительство обязалось не чинить препятствий этническим немцам, проживавшим в Прибалтике, если те пожелают уехать в рейх.
10 октября 1939 г. в Москве был подписан «Договор о передаче Литовской республике г. Вильно и Виленской области и о взаимопомощи между СССР и Литвой». Согласно этому договору, в целях закрепления дружбы между СССР и Литвой Советский Союз передает Литве город Вильно и Виленскую область с установлением новой границы между СССР и Литвой.
27 октября литовские войска под командованием генерала Виткаускаса пересекли польско-литовскую границу и на следующий день вступили в Вильно. К этому времени в Виленской области проживали 457 тыс. человек, из которых менее 100 тыс. были этническими литовцами, а в самом Вильно их было менее 2 %.
Передача Вильно вызвала протест в Белоруссии, где этот город считали «исконно белорусским». Любопытно, что до конца сентября 1939 г. советские газеты печатали материалы об «историческом праве белорусов на Вильно». Смену ориентации нарком иностранных дел В.М. Молотов объяснил так: «Виленский край принадлежит Литве не по своему населению. Мы знаем, что большинство населения в этом регионе не литовцы. Но историческое прошлое и стремления литовского народа тесно связаны с городом Вильно, и правительство СССР сочло необходимым пойти навстречу этим моральным соображениям» .
Забегая вперед, скажу, что в ноябре 1940 г. из состава Белорусской ССР Литве были переданы три района – Гадутишковский, Паречский и Свентянский.
Стоит заметить, что после 1945 г. литовские советские власти начали притеснять белорусов. Литовская пропаганда утверждала, что «они не белорусы, а «потерянные литвины», что им нужно лишь сменить фамилии, добавив «ас», «ис» или «ус». После окончания Второй мировой войны в Вильно были закрыты белорусская гимназия, белорусский Музей имени И. Луцкевича, начала выходить газета «Червоны штандар» на польском языке. Белорусам-католикам вбивалось в головы, что они самые настоящие поляки. Менялась белорусская топонимика: Медники стали называться Мединкай, Свентяны – Швенченис и т. д.» .

Вспотевший писал(а):А как Вы думаете, надо ли было Путину извиняться перед поляками?

Viper писал(а):

Вспотевший писал(а):А как Вы думаете, надо ли было Путину извиняться перед поляками?

Интересно за что?

Бушков писал(а):С какого перепугу?

Землеход писал(а):6. Поход на Варшаву армии Тухачевского в 21-м году.

6 августа, в День легионов Пилсудского, польский маршал Рыдз-Смиглы произнес в Кракове большую праздничную речь. Он заверил, что Польша готова отвечать за все последствия в споре вокруг Данцига. Тогда толпа как по команде закричала: «Отдайте нам Данциг! Отдайте нам Данциг!» Годами ведшаяся психологическая война против Германии переживала апогей…

Утром следующего дня столица превратилась в арену манифестаций.Вышла на улицы,буйствуя,черная сотня.Ватаги шли вдоль Невского,Садовой и Большой Морской,разбивая витрины,Громя магазины и кафе под вывесками с немецкими именами.На Литейном вытащили из трамвая и едва не линчевали германского офицера в штатской одежде:его занесло в Россию в гости,он торопился на Финлянский вокзал,чтобы выбраться домой,-не успел...
Несколько дней распространялась по центральным районам столицы волна черносотенного буйства,пока не докатилась до резиденции германского посла Пурталеса....
направляемая невидимой рукой,к вечеру,4 августа сосредоточилась на Исаакиевской площади большая толпа.Многие были вооружены ломами и крючьями.В девятом часу они бросились на штурм посольства,к тому времени,впрочем,уже опустевшего.Привратник Адольф Катнер,оставленный послом для присмотра за домом,выбежал на крышу и там был убит.К часу ночи посольство пылало как факел.

Когда первые русские путешественники, возвратясь из Германии, стали рассказывать о немецких зверствах, перенесённых ими на обратном пути в Россию, то рассказы эти в значительной их части вызывали некоторое сомнение. Мы, русские, привыкли считать немцев культурными европейцами, а потому трудно было верить, чтобы этот народ дошёл до такой степени нравственного падения, чтобы вся страна вдруг превратилась в гнусных насильников, убийц и подлых грабителей.
«Я не могу себе объяснить этой внезапной метаморфозы в поведении немцев», - говорил нам военный врач, доктор медицины Н.С. П-кин, испытавший на себе всю тяжесть путешествия по Германии в первые дни после объявления войны, – «Я учился в Германии, долго в ней жил и всегда смотрел на немцев как на передовой, культурный народ». Подобное мнение разделяла большая часть русского общества.
Внезапный взрыв немецкого зверства в отношении русских мирных путешественников был бы труднообъясним, если бы за кулисами гнусной оргии не виднелась дирижёрская рука немецкого правительства во главе с императором Вильгельмом. Знаменитая отныне речь Вильгельма к берлинской толпе об объявлении войны была настолько некорректна, что полностью её не признали удобным напечатать даже в Германии.
Газеты распространили эту речь, говоря словами г-на В. Маклакова, «сокращённой и подкрашенной в официальной редакции» . Наши соотечественники, слышавшие речь германского императора своими ушами, утверждают, что, как общий её смысл, так и отдельные фразы озлобленного Гогенцоллерна призывали немцев к истреблению русских везде и всюду. Германский император запятнал свою совесть не только публичной ложью, взваливая ответственность за войну на Россию, но также всеми гнусностями своих подданных, явившись первым вдохновителем происшедшего насилия над русскими.
Идея превращения мирных русских граждан в «военнопленных» принадлежит Вильгельму II, в подтверждение чего сошлёмся на слова германской кронпринцессы.
По сообщению газет, возвращаясь на родину, семья князей Юсуповых графов Сумароковых-Эльстон прибыла в день объявления войны в Берлин. Вскоре по их прибытии в номер вошёл германский офицер и заявил князю Юсупову, что, по распоряжению военных властей, он и его сын объявляются военнопленными. Лишь только офицер ушёл, Её Высочество княгиня Ирина Александровна вызвала по телефону свою хорошую знакомую кронпринцессу Цецилию и сообщила ей о задержании мужа и его отца.
Кронпринцесса Цецилия ответила, что через час она будет лично у императора, и обещала просить его о предоставлении князьям Юсуповым свободного проезда через границу. Прошло более часа томительного ожидания. Наконец раздался телефонный звонок. Ходатайство кронпринцессы успехом не увенчалось, так как распоряжение об аресте русских исходило от самого императора....

Роман Донецкий писал(а):А теперь давай,бухти дальше,рассказывай что пшеки сами виноваты что их в Катыни расстреливали и в концлагеря сажали.пусть господин Бушков порадуется.